Сириус (История любви и разлада) - Страница 40

К оглавлению

40

Глава 10
Знакомство с Лондоном

Однажды Сириус очень настойчиво попросил Томаса устроить ему встречу с выдающимися религиозными деятелями Кембриджа.

— Да ведь я таких не знаю, — отпирался Томас. — Не мой круг. И в любом случае, им нельзя доверять: проболтаются.

Сириус не отставал, и в конце конов сговорились на том, что Элизабет поможет воспитаннику удовлетворить любопытство, а заодно и покажет ему Лондон. У ее родственника был приход в Ист-Энде. Этому человеку можно был доверять, и она собиралась навестить кузена.

Преподобный Джеффри Адамс, человек далеко не первой молодости, принадлежал к тем священникам, кого паства заботит больше карьеры. Всю жизнь он утешал больных и умирающих обещаниями покоя в будущей жизни, сражался с местными властями, выбивая средства на детские площадки, на молоко для матерей и детей, на помощь безработным. Он был известен как задиристый священник: борьба за права угнетенных не раз приводила его к противостоянию с церковным начальством. Почти все прихожане им восхищались, некоторые любили, кое-кто даже посещал службы.



Элизабет в письме к Джеффри рассказала ему о Сириусе и попросила разрешение навестить его вместе с чудо-собакой. Тот ответил, что ужасно занят, что к вере не приходят через разговоры о ней, но если они заглянут в Ист-Энд, он покажет им свои места, и, возможно, они немного посмотрят религию в действии.

До Кинг-Кросса добрались поездом. Поездка оказалась утомительной для пса, которому пришлось ехать в багажном вагоне. Остаток дня они, ради просвещения Сириуса, гуляли по самым богатым районам столицы. От Оксфорд-стрит, Реджент-стрит, Пиккадилли и парков у Сириуса осталось впечатление многочисленности и мощи человеческой расы. Что за поразительный вид: огромные здания, бесконечные потоки машин, витрины, толпы пешеходов, бесчисленные ноги в брюках или шелковых чулках! В твидовых костюмах он улавливал знакомый овечий запах, меховые шубы попахивали зверинцем. У Сириуса возникло множество вопросов, но они с Элизабет, конечно не смели разговаривать, чтобы не возбудить любопытства.

Утомившись прогулкой, Элизабет захотела чаю. Не просто было найти кафе, куда пустили бы с большой собакой, но в конце концов они устроились за столиком. Сириус, разумеется, лежал на полу и сильно мешал официантам. Элизабет угостила его булочкой и сладким чаем в мисочке. Пока она курила, он разглядывал посетителей и подслушал чьи-то слова: «Эта собака смотрит почти как человек».

Подкрепившись, они на метро проехали в восточную часть города и вышли на поверхность словно в другом мире — в мире падших и отверженных, о котором Сириусу иногда рассказывала Плакси. Контраст между хомо сапиенс в изобилии и хомо сапиенс в нищете поразил пса. Молодые парни бессмысленно маячили у пабов. Чумазые дети играли в канавах с облезлыми дворнягами. От прохожих явственно несло бессильной злобой. Сириус шагал рядом с Элизабет, насторожившись, тяжело повесив хвост. Слишком много здесь было нового и чужого. Утешали только знакомые метки его сородичей на фонарных столбах. Все остальные запахи подавляли: пахло не просто людьми, но людьми унылыми и взбудораженными. Толпа западных районов благоухала в основном косметикой, духами, мылом, чистым твидом, табаком, нафталином и убитыми ради меха животными. Сквозь все это пробивались, конечно, нотки пота, большей частью женского, и другие телесные запахи, включая запах сексуального возбуждения. Но здесь, на востоке, грубый телесный запах преобладал надо всем. В богатых районах пахло здоровыми телами, а в этих, нищих, тела были хворыми, и среди их часто попадались явственные и отвратительные для его чуткого носа запахи болезней.

И еще одно различие: если в западных районах он изредка улавливал запахи слабого недовольства, то здесь сильно пованивало истерикой, а к основательному недовольству примешивалось едкое зловоние застарелой и подавленной ярости.

Конечно, Сириус и прежде бывал в неблагополучных районах, но сейчас впервые осознал и прочувствовал, до какой степени доходит падение человека в Британии. Так вот как, — твердил он себе, — человек поступает с человеком, вот оно — обычное состояние этого гордого и властного рода. Вот к чему ведет его вознесшийся разум и бессмысленное стадное чувство. Вест-Энду ни на грош не было дела до Ист-Энда, и оба района были нездоровыми, каждый по-своему.

Преподобный Джеффри Адамс встретил гостей не без неловкости. Он не знал, как держаться с Сириусом, для него и обычные-то собаки были непостижимо далекими существами. Впрочем, он быстро понял, что с этим животным можно общаться вполне по-человечески, и на удивление быстро научился распознавать английские слова в странных звуках, издаваемых Сириусом. Объясняя такую сноровку, он пояснил: «В доках наслушаешься самых разных наречий». И, сообразив, что это замечание может показаться обидным, покосился на Сириуса, который в ответ дружелюбно вильнул хвостом.

Элизабет собиралась погостить у Джеффри пару дней и вернуться в Кембридж, но Сириус попросил у хозяина разрешения задержаться. Он встретился с новой для себя стороной человечества и не надеялся понять все за пару дней. Джеффри поначалу принял религиозные искания Сириуса скептически, если не в штыки, но несколько фраз собаки, переведенные ему Элизабет при первой беседе, возбудили интерес священника: в первую очередь утверждение, что суть религии — любовь, а все прочее не имеет значение. В этих словах крылась истина, требующая подробного разъяснения и уточнения. Кроме того, Джеффри заинтриговали певческие способности собаки: священник любил музыку и сам с удовольствием пел. Вот еще одна причина, заставившая его охотно согласиться на просьбу Сириуса.

40