Сириус (История любви и разлада) - Страница 29

В последний месяц у Пага Сириуса замучили жестокие перепады настроения. То он с головой погружался в заботу об овцах, то жаждал духовной жизни, то уступал волчьей стороне свое природы.

Однажды, возясь с овцой, сильно зараженной паразитами, он едва не взбесился от острого запаха мази, которой пользовал больное животное. И почему он должен прислуживать этим тупоумным жвачным? Сириус вдруг целиком отдался волчьему настроению. Вторая половина того дня была у него свободна, он собирался домой, почитать, а вместо этого галопом носился по холмам, пока не наткнулся на чужое стадо далеко на востоке, за миниатюрной столовой горой Арениг-Фах. Там он поймал в воздухе след и пошел по нему. Очень скоро след привел его к желанной добыче. Перед ним стоял громадный баран с короной рогов и мускулистой шеей. Сириус застыл перед животным, которое тоже нюхало воздух и рыло копытом землю. Вдруг Сириус ощутил, как человеческое в нем снова одерживает верх. К чему убивать такое прекрасное животное? Но баран был созданием человека и воплощал собой рабство всех пастушь их собак. Сириус кинулся на него. Баран опустил голову и встретил его ударом рогов.

В ходе долгой битвы Сириус получил рану в плечо, но продолжал кидаться снова и снова, пока не сумел вцепиться в горло. Баран заметался среди кустов и валунов, пытаясь сбить врага, но Сириус держался, памятуя свою битву с Дивулом Ду. Баран слабел с каждой минутой, как и Черный Дьявол тогда. Наконец он издох, и Сириус, прижав хвост под брюхо, отступил в сторону. Оглянулся: не видели ли его люди? И вновь взглянул на мертвого барана. В нем поднимались человеческие жалость, ужас, стыд. Но пес подавил эти чувства, напомнив себе, что голоден. И принялся, упершись лапами в землю, кусками рвать шкуру добычи, а потом вгрызся в теплое мясо и нажрался до отвала.

На счастье Сириуса, его так и не уличили в преступлении. Вышло так, что в то самое время овчарка с ближней фермы взбесилась и убила несколько овец. На нее списали и барана. Однако Сириус, когда волчья натура отступила, позволив осознать содеянное, в ужасе ждал разоблачения. Рана на плече уличала преступника, но, в конце концов, мог ведь он пораниться о гвоздь в изгороди?

Остаток службы у Пага Сириус посвятил исключительно овцам, обходясь с ними нежнее и заботливей прежнего. Когда Томас наконец явился забирать питомца, Паг, рассказывая о нем, заключил:

— Да, мистер Трелони, удивительный он пес, не знаю даже, как я без него обойдусь. Этим летом он был овечкам вместо матери, так уж любовно с ними обходился. И овцы у меня здоровые, потому что он с них глаз не спускал и брался лечить еще до того, как больная захандрила. Будь он человеком, я бы, мистер Трелони, ради овец выдал за него дочку. Но она отдала сердце двуногой скотине, подмастерью обойщика, у которого мозгов вдвое меньше, чем у вашего пса, хотя в своем деле он не дурак. Так что придется мне теперь, раз уж мистер Бран твердо решил уйти, подыскивать в партнеры парня помоложе.

Он с горестной и любовной миной глянул на Сириуса, после чего продолжал.

— Одно я вам верно скажу, мистер Трелони: когда будете делать второго такого, не забудьте, что руки нужны не меньше мозгов. У меня сердце разрывалось, гладя, как Бран зубами силится сделать то, с чем легко справляются мои неуклюжие лапы. Да, следующего надо делать рукастым, верно, мистер Трелони?

Неожиданно для Сириуса, по возвращении домой на него снова накатило волчье настроение. У Пага, занятый работой, он почти не имел времени на тягостные раздумья, дома же он застал время летнего отдыха, а будущее все не определялось и о нем еще предстояло говорить, а рядом была Плакси — все такая же притягательная и все более далекая.

Разговор о будущем Сириус завел не откладывая, еще по дороге из Каер Блай.

— Ну, — осторожно ответил ему Томас, — прежде тебе нужен хороший домашний отдых. Потом я предлагаю отправиться с моим молодым коллегой Макбейном в пеший поход по Озерному Краю. Там ты сможешь понаблюдать другие методы овцеводства. Потом ты мог бы выступить на Кумберлендском соревновании овчарок — пусть местные подивятся. А затем пора будет тебе поселиться при лаборатории, где мы приступим к ряду экспериментов над тобой: как физиологического, так и психологического порядка. Тебе это будет весьма интересно и, конечно, потребуется твое активное участие. Таким образом ты многому научишься. Понемногу мы подготовим тебя к исследовательской работе в области психологии животных. Если она пойдет хорошо, рады будем опубликовать твои результаты. И, разумеется, ученые из разных областей науки, приезжая в Кембридж, захотят на тебя посмотреть. Жизнь твоя будет весьма интересной, ты станешь центром внимания научного сообщества. Искрение надеюсь, что оно не вскружит тебе голову и не превратит в несносного сноба.

Сириус промолчал, и Томас продолжал свою мысль.

— А, да, думаю, мы сможем иногда на недельку-другую отпускать тебя к овцам, хотя бы и к Пату, или еще куда. За кончим с необходимыми исследованиями, мы… ну, может быть, введем тебя в постоянный штат.

— Понятно, — сказал Сириус и опять замолчал. Всю дорогу до дома он обдумывал услышанное. И думал, еще день и ночь — об этом и других тревоживших его вещах.

В первую очередь, конечно, об отношениях с Плакса. Вернувшись домой, Сириус узнал, что она получила стипендию одного из Кембриджских колледжей. По специальности, кстати сказать, английская литература. Томас предпочел бы видеть ее физиологом, но девушка упорно отворачивалась от естественных наук в пользу гуманитарных, доказывая таким образом (если моя теория верна) свою независимость и, в то же время, преданность моральному кодексу отца Чтобы заслужить стипендию, ей пришлось много работать, и теперь Плакси на время дала отдых уму. Между тем Сириус, пресытившийся физической работой, рассчитывал все лето жить напряженной умственной жизнью. И надеялся на участие Плакси. Но девушка была непривычно молчалива и замкнута.